рают куски. Например, в артели «Парижская коммуна» пос. Березовка Верховской пос. комендатуры каждый день по поселкам ходят десять и более человек, собирают куски. В результате недоедания имеется много случаев опухания и смертности, особенно по Верховской, Грабцевской и Айполовской комендатурам. Об этом сигнализируют медицинские работники, что от недоедания масса случаев заболеваний.
Нет никакой гарантии, что весной [не] вспыхнет эпидемия, [не] увеличится смертность. В результате трудовая дисциплина пала в артелях вплоть до того, что категорически отказываются выходить на работу. Пихтовые заводы прекращают работать, члены артели, работающие там, бросают работу и уходят домой... Учащиеся бросают ходить учиться в школу.
В результате всего этого за последнее время появилось большое передвижение трудпоселенцев* из одного трудпосел-ка в другой по району, а также за январь и февраль много бежало за пределы района под предлогом поиска хлеба и другого питания, но фактически совершены побеги... Можно полагать, что с открытием навигации побеги увеличатся в несколько раз, что видно из того, что движение трудпоселенцев с каждым днем увеличивается.
Там же, ф. 206, оп. 1, д. 598, л. 19
104
Из постановления бюро Нарымского окружкома ВКП(б)
14 февраля 1942 г.
Учитывая, что некоторые трудпоселенцы, состоящие на учете в комендатурах, без ведома комендатур выбыли из трудпосел
* В органах НКВД периодически менялась классификация ссыльных.
Сосланных в 30-х годах спецпереселенцев к началу 40-х в официальных бумагах стали именовать «трудноееленцами» (что, впрочем, не меняло их бесправного положения). Привезенных в Нарымский округ в 1941 году из Прибалтики, Западной Буковины и Бессарабии поначалу именовали «административно-ссыльными», но вскоре стали называть «спецпереселенцами», иногда при этом уточняя: «Новый контингент». Впрочем, термин «новый контингент» использовали и при наименовании тех сосланных, которых привозили в Нарым после 1930 года. Сами же ссыльные в обиходе именовали себя «спецами».
141
ков и, пользуясь притуплением бдительности отдельных руководителей окружных и районных организаций, устроились на работу в советские, кооперативные и хозяйственные организации и учреждения округа, обязать районных комендантов принять срочные меры к выдворению этой части трудпоселенцев.
ЦДНИ ТО, ф. 206, оп. 1, д. 580, л. 185
105
Из протокола открытого партийного собрания первичной парторганизации НКВД Васюганского района
24 февраля 1942 г.
Обсуждение приказа нар. комиссара обороны тов. Сталина от 23 февраля 1942 г.
Выступил Смирнов: «Нам не надо забывать, что мы должны в период Отечественной войны напрягать свои силы и быть бдительными. Должны помнить, что мы окружены здесь классово чуждым элементом, который будет пакостить в любой удобный для него момент. Весенняя посевная кампания будет проходить в тяжелых условиях... трудный момент антисоветские элементы будут использовать не в наших интересах, а в интересах врагов...»
Меньшиков: «Надо помнить, что классовый враг все использует в своих интересах, для того чтобы напакостить, сорвать весеннюю посевную. Нам надо быть бдительными ко всякого рода хитростям контрреволюционных элементов».
Голосков: «Мы должны понять, что находимся в окружении кулаков, классово чуждых элементов, а потому каждый наш промах может быть использован врагом...»
Там же, ф. 102, оп. 1, д. 78, л. 2
142
106
Из докладной записки председателя колхоза «КИМ» Жукова Васюганскому РК ВКП(б)
19 марта 1942 г.
Участвуют в работе только животноводческие работники, бригадир-полевод... Остальной народ лежит наповал, даже не двигается по своим квартирам. За исключением отдельных колхозников, которые еще не выбились из сил. В артели в данной период нет ни грамма хлеба. Полученный лимит на март из сельпо 3 центнера обеспечивает колхозников по 100 грамм[ов] в день. Своего хлеба старого запаса у колхозников нет. Сам колхоз не имеет абсолютно никакого продовольственного фонда. Есть факт, что колхозница Бекина Пелагея уже находится перед смертью. Я был вынужден выдать ей молока и других продуктов питания. Последняя лежит и только что дышит. В таком же состоянии Тваскус, Некрасова Пелагея и ряд других, которым, если не оказать помощи, что получится, не знаю. Не лучше положение и у остальных. Как таковой помощи правление организовать не в состоянии, а поэтому прошу райком ВКП(б) дать конкретную помощь колхозу в части снабжения хлебом. В противном случае правление артели требует от вас — отдайте артели предложенные вами дать в помощь ку-пинцам 31 центнер хлеба. Где вы их изыщете, дело не наше. Нам нужен хлеб. Еще раз прошу не задержать и как можно быстрее сообщить результат.
Резолюция: Т. Колмакову. Поручается вам лично поставить на обсуждение в комсомольской организации в Грабцево о поведении Жукова. Он комсомолец, возможно ли оставлять его на работе и в комсомоле?
Вторая резолюция: За растранжиривание кормов оформить материал и передать прокурору с привлечением Жукова. 6 апреля 1942 Г.
[Подпись нрзб.]
Там же, д. 42, л. 11
143
107
Из информации уполномоченного по займу пос. Ершовка В. Чупиной Васюганскому РК ВКП(б)
15 апреля 1942 г.
Реализация по госуд. военному займу 1942 г. по колхозу «КИМ» прошла организованно. Колхоз «КИМ» подписан на 2 тыс. рублей. Индивидуально колхозников охвачено подпиской на 95 процентов. Присутствующие на собрании подписали все до единого... Против этого мероприятия были такие колхозники, как Некрасова Пелагея, Савина Екатерина, Андронов. Проведя с ними беседу и по вызову колхозников по требованию собрания они также подписались.
ЦДНИ ТО, ф. 102, оп. 1, д. 42, л. 28
108
Из докладной записки секретаря Нарымского окружкома ВКП(б) Лямина секретарю Нарымского окружкома ВКП(б)
Ужеву
30 апреля 1942 г.
О положении дел в Васюганском районе
В результате недоедания имеется много случаев опухания и смертности, особенно в Верхне-Кетской, Грабцевской и Айпо-ловской комендатурах. Умерли в феврале: Каписмаа Эндель и Марта, Гиндебрант Юсидр, Филиппов Тимофей, Шиполь Андрей, Энберт Генрих... Население употребляет в пищу для сохранения своей жизни разные виды трав, которые сушат, толкут, сеют и едят. Из обучающихся в Ершовской школе 64 человек осталось 37, остальные отсеялись благодаря отсутствию хлеба. Члены артели «Парижская коммуна» ввиду того, что не имеют питания, истощали до того, что не в состоянии подвезти корм для колхозного скота. За два месяца пало 2 рабочие лошади, бык-производитель, 2 овцы и 14 ягнят. Пав
144
ший скот колхозниками был поеден. Возросли побеги и самовольные отлучки от поселков по изыскам продуктов путем побора (милостыни). Опухание есть у двух колхозников сельхозартели «Красная заря» и в 16 семьях сельхозартели «Идея Ленина». В коренном колхозе [им.] Карла Маркса только за последнее время от недоедания два случая опухания и факт смерти трехлетнего мальчика. По заявлению пос. коменданта Шарпило, в Среднем Васюгане с 15 по 25 марта от недоедания умерли 2 человека, в том числе умерла мать двух красноармейцев Кузьмина.
В период распутицы осенью 1941 г. в Среднем Васюгане систематически проводились групповые попойки всех коммунистов. Секретарь парторганизации Шарпило рассказывает, что... в село стали приезжать районные работники, которые не только не вскрывали аморальных явлений, но лично участвовали в выпивках, способствовали их распространению. Капичев (председатель райпотребсоюза), Никитин (уполминзаг), Коло-товкин (зав. «Заготживсырьем») брали в магазине у Бахаревой водку, муку, сахар, рыбу, мясо, заказывали пироги, а затем пьянствовали и развратничали. Для последнего Бахарева привлекла красноармейку Сухушину (с Колотовкиным), Седельни-кову (с Никитиным), сама была связана с Капичевым, а в его отсутствие с Никитиным.
Особенно нашумевшим случаем является факт пьянства в Среднем Васюгане зав. орготделом РК ВКП(б) Серебренниковым, куда он выезжал для расследования указанных выше фактов. «23 января, — рассказывает Серебренников, — я закончил работу по обследованию парт, организации. Вместе с Колотовкиным на квартире Агеевой мы выпили. Я пошутил с Агеевой, когда проходил мимо постели, лег с ней, она вскочила. Балуясь, я порвал на ней сорочку... В субботу, 24 января, выпил утром, в обед и вечером после бани. В воскресенье, 25-го, собрались ехать, пришлось опять пить. Одну поллитровку выпили утром, вторую — днем, третью на остановке в Рагузино. В понедельник, 26-го, в Сталинке выпили пол-литра, в Петровке — две стопки. Вечером кто-то организовал [выпивку] в с. Калга-нак. Принесли четыре пол-литра. Было нас 6 человек, в т.ч. два кучера из бывших кулаков. Утром 2-го выпили еще 3 пол-литра. В Катальге меня стала одолевать болезнь, в голове стало темно, дальше пить не мог».
Пьянство на глазах разнообразных людей, да еще вместе с кулаками... Из 74 членов и кандидатов партии — 26 так или
10—4717
145
иначе замешаны в пьянстве. Грошев, секретарь РК ВКП(б), выпивал в период служебной командировки. Савченко — второй секретарь — открыто выпивает в общей столовой и очень часто дома для аппетита. Гляделов — секретарь по кадрам — выпивал вместе с Трошевым в командировке. Землянский — пред. райисполкома — выпивал в дороге из Колпашева. В декабре был на вечере у сына попа, врача Бенедиктова, в связи с его днем рождения. Соловьев, зав. отделом агитации и пропаганды в Среднем Васюгане, два раза ужинал с выпивкой. Ганькин, пом. секретаря РК ВКП(б), выпил, уснул в столовой, как-то пьяный уснул в клубе. Бедросов, пропагандист РК ВКП(б), пьет часто и очень много. Дербенев, секретарь исполкома, втянул в пьянку комсомольцев Ангаленова и депутата облсовета охотницу-стахановку Самарину. Вольхин, прокурор, пьет много, пьянки сопровождаются развратом. Никитин и Капичев принимают участие в пьяных оргиях. Тырышкин, нарсудья, приехал пьяным в колхоз [им.] Буденного, по дороге потерял шапку. Глазырин, зав. райфо, — выпивки связаны со служебными командировками. Зинчук, пред. райсовета Осоавиахима, напился пьяным и на глазах у колхозников оправился в колхозной конторе. Гурьянов, уполномоченный рыбозавода. О нем говорят так: «Вот это пьяница так пьяница...»
В районе засоренность агитаторов непроверенными людьми. Завуч Майской школы комсомолец Бычков на собрании пайщиков, где присутствовало 75 процентов трудпоселенцев, заявил: «Нас прислали сюда на голодную смерть». В столовой в присутствии спецпереселенцев по адресу секретаря парторганизации Ярославцева Бычков со злостью сказал: «Вишь, тыловая крыса забралась в тыл, а еще подъедает...» На многих ответственных должностях продолжают оставаться бывшие кулаки. Активизировались действия врагов Советской власти, участились побеги. За 2,5 месяца по Верховской комендатуре совершили побег 19 человек. Бежавшие нашли приют в колхозе им. Кирова (из коренного населения), где председателем Халкин. Халкин отказал представителю комендатуры дать лошадь для догонки бежавших: «Они у вас будут бегать, а мы вам лошадей давать будем...» В то время как комендатура разыскивала бежавших, последние укрывались у колхозников, но никто о них не сказал. Больше того, отдельные члены сельхозартели снабжали бежавших хлебом. «Что с ними поделаешь, — рассуждали. — Плачут»...
ЦДНИ ТО, ф. 206, оп. 1, д. 598, лл. 1, 4, 6, 11
146
В многочисленных поступавших в окружком ВКП(б) докладных и информациях сообщалось не только о ходе той или иной кампании и настроениях населения, но нередко и об интимных сторонах жизни руководящих кадров района. Кто с кем пьянствовал, имел «половую связь» и т.д. В информации уполномоченного Нарымского окружкома ВКП(б) из Бакчара докладывалось даже о том, какие произносились тосты и кого посылали в погреб за капустой. Если пьянство и связи были с «классово чуждыми», это подчеркивалось особо.
109
Из протокола заседания бюро Васюганского РК ВКП(б)
6 мая 1942 г.
Смирнов Михаил Сергеевич, 1888 г. рождения, член ВКП(б), районный комендант, 6 мая [19]42 г. под видом сдачи теплых вещей в фонд обороны присвоил себе лично доху, принадлежащую Васюганской комендатуре. Настойчиво пытался отрицать факт присвоения, доказывая, что он ее сдал и что имеется на то квитанция. В результате проверки установлено, что доха находится у Смирнова, о чем он впоследствии признал[ся]. Кроме того, имея три головы скота в личном пользовании, смешал свое сено с сеном комендатуры и кормил свой скот зиму 1941/42 г. без всякого учета, в результате оказалось, что сено комендатуры перерасходовано в большом количестве, а лошади комендатуры доведены до истощения... Непартийный поступок и в том, что произвел незаконную покупку 2 центнеров овса для личного пользования, принадлежащего Осо-авиахиму. По работе Смирнова имеется большой недостаток, [такой,] как запутанность учета спецпереселенцев.
Постановили: Учитывая, что он искренне признал свои ошибки, объявить Смирнову строгий выговор с занесением в учетную карточку.
Там же, ф. 102, оп. 1, д. 55, л. 54
147
110
Из докладной записки секретаря Шмаковской парторганизации, поселкового коменданта Ярославцева Васюганскому РК ВКП(б)
Июнь 1942 г.
Подготовка к сеноуборочной кампании идет из рук [вон] плохо... Нужно сказать, готовятся только, когда над ними сидишь и пошевеливаешь... В колхозах коренного сектора, а также артелях трудпоселенческих с хлебом натянуто. [В] большинстве] артелей люди живут на разных травах, сколько хо[че]шь [встретишь опухших от этой травы, в особенности ссыльнопоселенцев... 20 июня в артели «Гигант» 12-летний ссыльнопоселенец, сидя на завалинке около дома, чистя картофель и сидя кончился. Получая 100 грамм[ов] хлеба до 16-летнего возраста и работая в артели, существовать не может лишь потому, что приварка никакого нет... За последнее время увеличились кражи. В артели «Вперед» 20 июня ссыльнопоселенцы выкопали 200 гнезд картофеля, у всхожего гороха обрывают листья. Как быть с таким тяжелым положением?
Резолюция: Ответ дан. ЦДНИ ТО, ф. 102, оп. 1, д. 42, л. 55
Начальство не голодало. Во всех райцентрах имелись так называемые закрытые магазины, которые снабжали районную элиту жирами, рыбой, кондитерскими изделиями, папиросами. Бывал там и белый хлеб. Из продуктов, отобранных у колхозников под лозунгом «Все для фронта, все для победы!», часть поступала в эти самые закрытые магазины, распределители и спецторги, куда, таясь от людей, приходили жены начальников. По-разному переживали войну в Нарымском округе — одни не ведали, что такое голод, другие умирали от истощения.
148
Ill
Из воспоминаний Дайны Шмулдере-Геркис, сосланной в Васюганский район из Латвии в 1941 г.
Когда кончился год, мы за свои пятьдесят шесть трудодней получили два килограмма гороховой муки. За связанные сети несколько раз нам давали хлопковый или льняной жмых. Льняной казался очень вкусным!
Когда удавалось что-нибудь продать-обменять, мы были очень счастливы. У нас не было посуды, кроме нашего большого чайника, в котором, когда нас выгнали из дома, мы взяли братику молока. За шерстяное одеяло выменяли эмалированную кастрюльку с отломанной ручкой и пол-литровую кружку. За простыню, как и за золотое обручальное кольцо, давали два ведра картошки. Щи варили из соленой картофельной ботвы и речной водицы. По утрам мама нам велела долго спать, чтобы мы не просили есть. Когда мы просыпались, она терла три картошки, заливала кипятком и следила, чтобы мы эту затируху пили медленно. Покупали сушеную картофельную кожуру, из которой на раскаленной поверхности плиты пекли лепешки. Из чешуи рыбной, если удавалось ее где-то выменять, варили холодец. Если была соль и еще чеснок, то это казалось королевским блюдом. Если доставали рыбные кости, их сушили, растирали и приправляли суп. Чаще всего вместо соли употребляли рыбный рассол. Мы ели горькие рыбные внутренности, которые оставались после снятия рыбьего жира. Поначалу нам, новому контингенту, давали хлеб — взрослым 500 грамм[ов], иждивенцам по 300 грамм[ов], но постепенно норму урезали до 150 и 100 граммов. Сейчас не помню, когда хлеб перестали совсем давать, но помню, что, когда начали расти «пестики», хлеба уже не было.
Пестики мы собирали по только что оттаявшему полю — переживали, что их нет, а когда находили, то не было силы за ними нагнуться. Мама от голода опухала, иногда теряла сознание. Весной 1942 года я была настолько слаба, что, поднимаясь в гору с водой, оглядывалась назад — казалось, что к ногам привязаны камни, не было силы их переставлять. Чтобы заработать хоть одну картошину, нанималась любому искать вшей в волосах.
Однажды ночью мама нас разбудила и сказала, чтобы мы простились с братиком. Ему было так плохо, что мама не надеялась,
149
что он выживет до утра. Но он выжил. Мама в первую зиму продала купленные в Тевризе черные ботиночки и пальтишко, наверное, уже не надеялась на то, что братик доживет до весны.
С дровами было очень туго. Лес был не так уж близко, привезти их не на чем. Не было у нас и ни пилы, ни топора. Всегда эти орудия труда приходилось просить. Потом и сил больше не было, чтобы заготовить дрова.
Мы старались вытащить из-под снега вмерзшие с корнями выкорчеванные березки и тащили их по снегу домой. Мама этот хворост рубила и, когда хозяйка кончала топить, подкладывала в печку и варила нашу баланду. Мы часто вспоминали дрова, которые за несколько дней до 14 июня 1941-го были куплены и остались лежать посреди двора нашего дома в Риге. Мама вспомнила и деньги, которые были потрачены при покупке этих дров. Кто грелся тогда у той печки, в которой горели наши дрова?
К тому времени многие из наших переселенцев были уже похоронены на Маломуромском кладбище. Буквально через несколько дней после нашего приезда умерла четырнадцатилетняя Элга Лемберга. Умерли — Андрис Гегерис, Ирена Лаз-диня, оставшаяся в Тевризе Арманда Кисе. Они все были 1940 года рождения. Живым из всех малышей остался только наш братик Айвис. У Кривошапкиных умерла мама и брат Володя. В четырехдетной семье Карклыни от голода умер десятилетний Оярс. Его хоронили летом 1942 года. Мама нам велела набрать таких цветов, какие растут и у нас в Латвии. Я набрала полевые цветочки и вдруг обнаружила, что здешние цветы не пахнут. Оярсу могилу вырыли заранее, а когда мальчика без гроба спускали в могилу, там была вода и сидела жаба*.
112
Из информации в Нарымский окружком ВКП(б)
28 июня 1942 г.
О положении дел в Бакчарском районе
По устным распоряжениям председателя райисполкома тов. Михайлова, без ведома и даже против согласия райзо, из десяти колхозов (восемь из которых не выполнили план по поголовью скота и им нужно покупать коров) было продано 18 коров
* Свои воспоминания Д. Шмулдере-Геркис прислала мне из Латвии.
150
работникам райисполкома и прочих организаций... Работники райкома и райисполкома снабжались одновременно и в спецторге, и через райпотребсоюз (с базы и через магазин).
[Подпись нрзб.]
ЦДНИ ТО, ф. 206, оп. 1, д. 591, л. 57
113
Докладная записка уполномоченного из колхоза «Новый путь» Васюганскому РК ВКП(б)
Июль 1942 г.
Прошу отозвать меня из колхоза «Новый путь», с. Могутаево, так как в данный момент я остался основательно босиком. Вы знаете, в чем я уезжал — в брезентовых туфлях, они у меня основательно развалились. Починить у меня нечего, да, кроме того, ноги испортил, в них резиновые подошвы, т.е. у туфлей. Обносился, двое брюк было, из них ни одних не осталось, хожу и трусы рямками*, и неудобно — из райцентра обтрепанный, как нищий. Но я этого не боюсь, работать надо, большевики не боятся трудностей. Во время военное некогда одеваться, но все же ходить на работу в таком состоянии, в данный момент...
По части подготовки к хлебоуборке здесь никакой работы не проводится ввиду отсутствия кузнеца и нехватки людей, да и правление никаких мер не предпринимает... А что я сделаю с ними, раз не хотят работать. Принимайте меры.
[Подпись нрзб.]
Там же, ф. 102, оп. 1, д. 59, л. 48
114
Из информации секретаря Пудинского РК ВКП(б) Тарасенко секретарю Нарымского окружкома ВКП(б) Ужеву
5 августа 1942 г.
Враждебными элементами насаждаются разговоры о том, что якобы «хлеб отберут». Председатель колхоза «Рассвет
* Рямки — рвань (местн.).
151
севера» Кожемякин (спецпереселенец) вместе с колхозниками вел разговоры не о работе, а о том, что «люди дохнут с голоду», «люди не могут работать голодные», тогда как в этом колхозе давали на работающего колхозника по 30(Ь400 грамм[ов] хлеба. В результате такого поведения председателя колхоза там не выработало минимум трудодней 30 человек колхозников. Кожемякин привлекается к уголовной ответственности.
ЦДНИ ТО, ф. 206, оп. 1, д. 595, л. 14
115
Из информации парторга колхоза им. Буденного Плосконосова Васюганскому РК ВКП(б)
Июль 1942 г.
Есть у некоторых красноармеек нехорошее настроение, у тех, которые попали взамуж спецпереселенки и теперь себя выгораживают красноармейками: «Давайте больше хлеба, с голоду заморили». Пример — спецпереселенки Гагарина Екатерина, Попкова Александра.
Там же, ф. 102, оп. 1, д. 42, л. 67
В 1942 году стали брать на фронт сыновей спецпереселенцев, сосланных в Нарымский край в начале 30-х. Война уравняла вольных и подневольных... Покидали новобранцы прилепившиеся на ярах убогие деревеньки, прощальным гудком оглашал реку, уходя за поворот, кособокий колесный парохо-дишко. Последний взмах руки, последнее «прости»...
Увозили парнишек защищать Родину, и судьба определила — кому погибнуть, кому вернуться. Сибиряки, защищавшие страну в тяжкую годину, «кулацкие сыны» — ветераны Великой Отечественной... Но сколько их, так и не повзрослевших сверстников, осталось на нарымских погостах, скольких солдат недосчиталась в трудный час Родина!
152
116
Из информации парторга колхоза «Красный партизан» Булыгина Васюганскому РК ВКП(б)
Август 1942 г.
Политическое настроение: колхозники не падают духом, не впадают в панику, работают неплохо, с планами справляются. Бывают отдельные разговоры в части войны, отсутствия мужчин: «Скоро ли наши мужья вернутся домой?» Некоторые говорят, что, наверное, не дождаться, сколько уже получено похоронных, и многие ранены. Приходится проводить большую массовую работу.
Там же, д. 59, л. 54
117
Из протокола заседания Васюганского РК ВКП(б)
21 декабря 1942 г.
Исполняющий обязанности нарсудьи Баранов И. Я. осудил красноармейку Соломгину за неуплату военного налога, на иждивении которой 4 детей и получающую госпособие, заявив: «Разбирайтесь вы, а у меня составленные материалы, проведу суд». Причем насильно, под угрозой штрафа, заставил зав. райсобесом Дубову быть на суде в качестве нарзаседателя. После конфискации у осужденной костюма в погашение задолженности по платежам тут же приобрел этот костюм для личного пользования... Проявляет везде и всюду совершенно ненужную и вредную для дела болтливость. Будучи в Среднем Васюгане, Баранов взял у начальника производственного участка Капичева лодку, пытался отказаться от дачи расписки, заявив: «Моя подпись дорого стоит, я как распишусь, так три, пять или восемь лет».
Постановили: За дискредитацию органов правосудия снять Баранова с работы нарсудьи.
Там же, д. 55, л. 137
153
118
Информация заведующего агитколлективом Благодатских Васюганскому РК ВКП(б)
[1942 г.]
(Орфография и пунктуация подлинника сохранены)
О культурно-массовой работе Н.-Тевризской партийно-комсомольской группы
В сентябре провидино 5 Докладов обистреющи уборки и омолоте урожая В 5 колхозах мущин 82 женчин 111 бесед 9 на-тему омеждународном положении 146 чел Стенные газеты работают по Тевризу выпущено 4 газеты В пос Петровка 2 Ста-линка 2, Маломуромки 2 Красноярки 1 газеты. Плохо Дело оп-стоит в Красноярке нет ниодного Вольного чиловека Все труд-поселенцы
ЦДНИ ТО, ф. 102, оп. 1, д. 59, л. 25
119
Из воспоминаний Маргит Феллер, сосланной в Васюганский район из Буковины в 1941 г.
Мы жили без хлеба и календаря. Но помню, что папы уже не было с нами и что стояла лютая зима. Втроем — мама, мой маленький брат Отмар и я — мы ютились в избушке, которую надо было обогревать, для чего каждый день приходилось идти с топором в окружавшую поселок тайгу за сухостоем. Срублю там сухую жердь, выберусь с ней из глубокого снега на протоптанную дорогу и несу ее на плече домой, где меня нетерпеливо ждут. Принесенного хватало, чтобы истопить печку вечером и утром. Сходить за дровами два раза не было сил. Русская печь была нашим самым верным другом — обогревала, светила, в ней мы варили скудную еду, на печке все трое спали.
Как-то раз вечером, возвращаясь из леса, я вышла на заснеженное поле, за которым начиналась деревня, и издалека увидела, что дверь крайней избы открыта настежь. Это была даже не изба, а барак — изолятор из осиновых бревен, куда заводи
154
ли больных чесоткой и лишаями лошадей и другой колхозный скот, чтобы те не заразили здоровых животных. Когда нас привезли в этот поселок, изолятор стоял пустой, в нем было сыро и пахло карболкой. Но вскоре в нем поселились самые обездоленные ссыльные, которым негде было жить. И вот теперь двери этого барака распахнуты. Стоял сильный мороз, и изнутри шел остывающий пар. Там, в изоляторе, жило больше десяти человек, не могли же они все куда-то подеваться... Сбросив у порога свою ношу, я вошла в полутемное помещение, и моим глазам предстала странная и жуткая картина. Укрывшись тряпьем и лохмотьями, на нарах лежали изможденные люди, а посреди барака бродил большой черный бык и обнюхивал их. Ни у кого из лежавших уже не было сил подняться закрыть дверь, от порога которой, выгоняя последнее тепло, полз мертвящий холод. Я была тоже слабой, но еще не настолько. Прогнала быка, затворила плохо закрывающуюся дверь и затопила печь, чтобы вскипятить воды и обогреть этих безвольных от голода и холода людей. Я разнесла им в кружках кипяток, они тянулись ко мне исхудавшими руками, и только одной лежавшей рядом со своим сыном несчастной женщине уже ничего было не надо. Она была мертва*.
120
Из протокола заседания Васюганского РК ВКП(б)
13 ноября 1942 г.
Рассмотрев включенное в повестку дня заявление колхозников колхоза «Искра», райком ВКП(б) устанавливает, что райзо дало члену РК ВКП(б) т. Голоскову разрешение на покупку коровы в остяцком колхозе «Искра», причем молочно-товарная ферма колхоза недоукомплектована, имеется только 6 коров. Тов. Голосков поручил покупку коровы начальнику районного отделения милиции т. Рыкову, который, не считаясь с желанием колхозников, самовольно выбрал лучшую корову и насильно увел ее из колхоза за 1000 рублей. Такую незаконную покупку
* Свои воспоминания М. Феллер передала мне в Томске.
155
подтверждает пом. райкоменданта т. Сергеев, находившийся в это время в колхозе.
Постановили: считать неправильными действия райзо, разрешившего продажу коровы. Принять к сведению заявление т. Голоскова о том, что корова будет колхозу возвращена.
Разбор заявления прокурора т. Литосова Н.Д-
...На протяжении 9 месяцев работы т. Литосова в качестве райпрокурора райкому приходится заниматься разбором склоки между т. Литосовым и т. Рыковым. Вместо совместной деловой работы занимались сутяжничеством, собиранием материалов друг на друга, подсиживанием и нанесением друг другу личных оскорблений, как это имело место со стороны т. Рыкова в кабинете прокурора 22 июля в присутствии судьи и коммуниста т. Никитина, в РО НКВД в присутствии т. Голоскова... Начальник милиции систематически не доверял прокурору, всячески его дискредитировал вплоть до похабной брани в присутствии посетителей, угрожая расправой и тюрьмой. Т. Рыков чинил произвол при покупке коровы в остяцком колхозе «Искра», для начальника НКВД т. Голоскова самолично из 6 коров, имеющихся на ферме, выбрал против воли колхозников лучшую, сам назначил за нее цену 1000 рублей, заявив: «Бросьте, не цыганьте», хотя колхозники просили за корову 1500 рублей, и немедленно приказал увести в Новый Васюган.
Т. Литосов, чтобы не остаться в долгу, всячески дискредитировал начальника милиции, рассказывая, что с Рыковым работать невозможно, что это такой бешеный человек, что он «меня съел». Занимался собиранием материалов против т. Рыкова. В силу того, что у т. Рыкова и т. Литосова время было больше занято на склоку, они скатывались на путь делячества, не боролись за реализацию решений партии и правительства, не боролись с нарушителями законов и другими преступными элементами. Так, пьяница, развратник и расхититель соц. собственности, сжившийся с кулаками Луговской, будучи уже приговоренным к десяти годам тюрьмы, более двух месяцев находился на свободе. Т. Литосов свои функции как прокурора понял неправильно, указания и решения РК ВКП(б) игнорировал. Так, не привлек к ответственности бывшего председателя колхоза Григорьева за срыв плана хлебозаготовок и развал колхоза, бывшего председателя колхоза Чернова за срыв рыбодо-бычи. Литосов даже не счел нужным вести следствие по этим делам, не найдя состава преступления. И в то же время вольно или невольно потакал кулакам и дезертирам — отнял корову у
156
красноармейки Чубыкиной и передал жене дезертира из РККА Лобанова, возвратил дом спецпереселенке, не имевшей никакого права на этот дом. Т. Литосов более значительную часть своего времени уделял на прием индивидуальных жалоб и никому не отказывал, перемещая отдельных работников с одной работы на другую, и прикреплял к закрытому магазину, писал записки о продаже керосина отдельным лицам, почти ежедневно приходил и настаивал выдавать хлеб отдельным колхозницам, красноармейкам и не красноармейкам и дошел в последнее время до того, что стал ставить себя над райкомом ВКП(б), писал записки секретарям, вмешиваясь в функции хозяйства райкома, писал протесты райкому в виде требования, вручая их под расписку, секретарю РК ВКП(б) Гляделову с припиской: «Прошу немедленно поставить меня в известность». Об этих непартийных действиях Литосову и Рыкову указывалось, они предупреждались неоднократно, однако продолжали антипартийное и антигосударственное поведение.
Постановили: за организацию склок, хулиганское поведение и дискредитацию органов милиции и прокуратуры в военное время т. Рыкова Г.В. исключить из рядов ВКП(б) и снять с работы. За организацию склоки, дискредитацию органов прокуратуры и НКВД в период войны, за систематическое игнорирование и невыполнение решений РК ВКП(б) т. Литосова Н.Д. вывести из состава членов РК ВКП(б). Из рядов ВКП(б) исключить и снять с работы.
ЦДНИ ТО, ф. 102, оп. 1, д. 55, лл. 121-123
Бешеный человек... Прочел эти слова прокурора о тогдашнем начальнике васюганской милиции Рыкове, и вспомнилось, как однажды зимним вечером мы с мамой возвращались из Нового Васюгана в поселок, где тогда жили. Брели, таща салазки с мерзлой рыбешкой и неполным мешком картошки — продуктами, которые дала в райцентре какая-то женщина в обмен на мамино обручальное кольцо. Шла к концу первая зима нашей ссылки. Страшная, безысходная зима. Свои платья, столовые и чайные ложки — все то немногое, что мы привезли с собой из Эстонии, мама уже выменяла на картошку и хлеб. Оставалась еще ее брошка и наши нательные крестики — мамин, мой и Светланин...
До Нового Васюгана, считалось, десять километров, да еще сколько в райцентре пришлось ходить из дома в дом... Мы очень
157
устали, и обратный путь казался еще длинней. Все чаще останавливались, садились передохнуть на лежавшую на салазках поклажу и опять брели туда, где в пустой избе у застывшего окошка ждала нас Светлана. Моя шестилетняя сестренка, худенькая покорная девочка с большими, не по-детски грустными глазами.
Уходят годы, многое стирая в памяти, но остаются какие-то детали, из которых складывается мозаика прошлого. Помню — тогда в дороге я пересказывал маме «Девяносто третий год» Гюго. Много лет спустя я купил у букиниста этот роман, но не мог читать его — всплывала в памяти та далекая голодная зима и все, что случилось потом... Это была последняя книга, которую я прочел перед тем, как нас выслали, и, наверное, пересказывал ее, чтобы скоротать путь. А может, мама попросила меня вспомнить что-нибудь из прочитанного... Симурден и Говен, маркиз де Лантенак, ценой своей жизни спасший в горящем замке детей... Вандея с ее борьбой и страстями, жестокостью и благородством — как непостижимо далеко это было от нас! Не знаю, вникала ли мама в то, что я говорил, но помню, каким ласковым голосом она сказала, что у меня хорошая память. На ней была папина зимняя финская шапка и старое коричневое пальто, которое после маминой смерти еще четыре года укрывало и согревало меня.
В загустевшем небе мерцали первые звездочки, взошла луна. До поселка оставалось километра два, когда впереди показалась несущаяся на нас запряженная лошадь. Потряхивались дуга и прихваченные гужами концы оглоблей, конь, фыркая, шел наметом и, наверное, стоптал бы нас, если бы мы резко не сдернули с дороги салазки и вместе с ними не провалились по пояс в глубокий снег. Обдав нас запахом конского пота, сани пронеслись мимо, а развалившийся в кошевке ездок даже не взглянул в нашу сторону.
Насыпавшийся в ботинки снег жег холодом щиколотки окоченевших ног. Луна отбрасывала на зимник тени заснеженных деревьев, и, выбравшись на дорогу, мы снова побрели по этим мертвенным теням.
— Смотри, мама, кто-то потерял кнут! — воскликнул я.
Словно застывшая вдоль полозного следа змея, лежал ременный арапник. Нагнувшись, я поднял его. Что-то диковинное и дикое было в этой слабо пахнувшей дегтем и конем плети.
158
— Брось, — сказала мама. — Это, наверное, потерял тот человек, который только что проехал.
— Все равно кто-нибудь подберет... Посмотри — тут даже ременные кисти.
— Господи, для чего он тебе? — устало спросила мама.
Я не ответил. Вспомнил веревочный кнутик, которым гонял дома вырезанный папой из чурбачка волчок-кубарик. И раскрашенный черешок для кнутика тоже сделал мне папа...
Тускло блестел в призрачном лунном свете свежий санный след. Мы тянули салазки, а в свободной руке я держал кнут, с которым не хотел расставаться.
Снова послышались скрип полозьев и приглушенный снегом топот копыт. Теперь он быстро приближался сзади — чуть не затоптавший нас недавно вороной конь догонял нас. И опять, уступая дорогу, мы сдернули на обочину салазки и провалились в снег.
Матюгнувшись, ездок осадил лошадь, выбрался из кошевы и, волоча полы тулупа, подошел к нам. Я узнал Рыкова. Осенью он приезжал к нам в поселок и, собрав в колхозной конторе ссыльных нового контингента, объявил, что все мы сосланы сюда на двадцать лет. После этого велел взрослым расписаться, а когда одна эстонка отказалась, сказал ей, что все равно она тут сдохнет... Теперь, нависнув над нами, он тяжело глядел на меня и маму. Обрамленное косматым воротом, белело словно кованое скуластое лицо, пахло винным перегаром и овчиной. Конь нетерпеливо поматывал крупной головой и, позвякивая наборной сбруей, жевал удила.
— Давай сюда бич, — выдавил из себя наконец Рыков.
— Возьмите. — Я протянул ему арапник. — Пожалуйста... Если это ваш. Он валялся на дороге.
Вырвав кнут так, что с моей руки слетела рукавичка, Рыков, коротко размахнувшись, стегнул меня.
— Как вы смеете! — закричала мама.
Подобрав полу тулупа, начальник милиции молча сел в кошеву, конь дернул с места, в полусотне метров от нас свернул в целик, развернувшись обратно, проскочил дорогу, какое-то время тянул накренившуюся кошеву вдоль нее, покуда не выскочил на свой след, и, разбрасывая ошметки снега, промчался махом мимо, кося на нас круглым глазом. Такой же бешеный, как и его хозяин.
159
— Очень больно? — спросила мама со слезами в голосе. — Говорила тебе — не тронь этот кнут...
Мне не было больно, бич опоясал меня по пальтишку. Было обидно и непонятно за что.
Мы выбрались из снега и, впрягшись в салазки, опять потянулись по зимнику. Нас осталось трое в этом жестоком мире — мы с мамой и ждавшая нас Светлана. Папы уже не было в живых, но мы еще не знали об этом, и мама молилась за него и за нас... Бедная мама, бедная моя сестренка, и они не дожили до следующей зимы. Господи! Почему и за что им суждено было умереть?
121
Из протокола заседания Васюганского РК ВКП(б)
7 марта 1943 г.
Гляделов Михаил Васильевич, рожд. 1904 г., член ВКП(б) с 1927 г., второй секретарь РК ВКП(б), скрыл от райкома прошлое своей жены, являющейся дочерью известного по Кыш-товскому району торговца, в период гражданской войны активно выступавшего со своим карательным отрядом колчаковцев против Советской власти, Бармина Петра Петровича, пойманного и расстрелянного партизанами. На поставленный Гляде-лову вопрос — знал ли он, что его жена происходила именно из этой семьи, т. Гляделов ответил, что он не знал и не знает ничего порочащего за своей женой. При поездке т. Гляделова в Новосибирск через Кыштовский район райком ВКП(б) предложил ему лично установить этот вопрос, как коммунисту и как члену РК ВКП(б). Однако [это] т. Гляделовым сделано не было, и при разборе настоящего дела т. Гляделов ответил, что не счел нужным лично справляться о соц. происхождении жены, кому надо, тот пусть и занимается этим делом.
Неоднократно допускал факты половой распущенности и непартийного поведения. На этой же почве отнесся формально и бездушно-бюрократически к нуждам комсомолки Барановой, обратившейся к нему с просьбой содействовать в приобретении валенок. По личному настоянию Гляделова комсомолка Баранова за проявленную с ее стороны грубость в результате та
160
кого к ней отношения была исключена из комсомола. Во время командировки в Средний Васюган в августе 1942 г. в ночное время так просто, «для шутки», подставил подножку своей спутнице-медработнику. Скупал в магазинах сельпо и [у] админ. ссыльных промтовары и перепродавал их в Новосибирске при поездке туда как летом 1942, так и зимой 1943 г. с целью наживы. Так, при поездке в Новосибирск зимой 1943 г. Гляделов увез и продал костюм за 3 тысячи рублей, приобретенный в сельпо по триста рублей. Продал свое кожаное пальто и другие вещи. При возвращении из Новосибирска т. Гляделов снова закупал в сельпо промтовары. Например, в Грабцевском сельпо на обратном пути из Новосибирска им было взято товаров на 2250 рублей, в т.ч. пальто, серебряные запонки и другие серебряные вещи...
За скрытие соц. происхождения своей жены, половую распущенность и спекуляцию в военное время Гляделова М.В. исключить из членов ВКП(б).
ЦДНИ ТО, ф. 102, оп. 1, д. 79, лл. 13-14
122
Из воспоминаний Дайны Шмулдере-Геркис
Помню один морозный вечер. Я шла от Кошелевых, которые мне одолжили пилу. За горизонт заходило солнце, красное-красное. Снег скрипел под ногами. Вдруг я поняла, что мама умирает и мы останемся одни. До того вечера я и в мыслях не допускала такую возможность. Я шла и плакала. Слезы замерзали на щеках.
Вечером мама нам сказала, что чувствует себя лучше. Мы все вместе порадовались этому. А утром следующего дня я проснулась от того, что у мамы началась агония. На улице было еще темно. Вилма затопила плиту и куда-то ушла. Избушка освещалась от топящейся плиты. Мама лежала на топчане, тяжело дышала и смотрела мне в глаза. Я и сегодня помню этот взгляд— будто она все понимает, но говорить уже нет смысла. Я кричала от горя, от растерянности, от бессилия. Братик лежал рядом с мамой. Я его посадила на печь к сестре.
Братику было два с половиной года, но он не ходил и не разговаривал. Но то, что он был живой, — было великое чудо.
11—4717
161
В этот день сестренке было десять с половиной лет, а мне тринадцать с половиной.
Умершую маму я сама одела и по полу вытащила в сени. Там на скамейках была широкая доска, на которой двадцать дней назад лежала мама Дагмары. Теперь на доске лежала наша мама — холодная и безразличная к нам. Надо было ждать, пока в мерзлой, как камень, земле выдолбят могилу.
Могилу копал колхозный кузнец Снегирев — светлый человек, отец пятерых детей. Могилу он вырыл на совесть, глубокую и с нишей. В эту могилу постелил солому. Мы с сестрой на санках отвезли нашу маму на кладбище. Снегирев маму уложил в нишу и прикрыл нишу доской, чтобы мерзлые комья не падали на маму...
Через пару недель в мамину могилу хоронили маму маленького Андрейки, умершего еще осенью 1941 года, Зинаиду Ген-герис. Последнее время она была бездомной. За квартиру платить ей было нечем, и она ночевала где придется, кто пожалеет и пустит ее. В ту ночь она ночевала у порога на полу у ссыльных из Черновиц. Как она на корточках сидела, так ее холодную уже утром и нашли.
Из маминой могилы выбрали часть мерзлых комьев земли и уложили там Зинаиду. На ней были белые, теплые бурки. Хоронившие ее решили, что бурки Зинаиде больше не нужны, и стали их с нее снимать. Когда они увидели, что с застывших ног бурки не снимаются, они их разрезали и сняли. Это было последнее, что можно было у нее отнять...
Мы с сестрой на кладбище шли с наивным желанием еще раз увидеть маму.
Когда нас весной увозили в детский дом, мы ходили попрощаться с мамой. Земля под деревьями еще не совсем оттаяла, и вместо могилки было углубление. Наша мама осталась там, в той дальней глухой деревне, но я всю жизнь чувствую ее рядом с нами. Сорок шесть зим прошло с тех пор, но я и теперь часто плачу по ней. Я не плачу о нашей сиротской доле. Я плачу о доле матери, которая своей жизнью должна была заплатить за жизнь своих детей*.
* См. прим. на с. 150.
162
123
Из докладной записки заведующего орготделом Нарымского окружкома ВКП(б) Агашева секретарю Нарымского окружкома ВКП(б) Н.Г. Михайлову
12 марта 1943 г.
По словам коммунистов, начальник РО НКВД Молчановского района Солтымаков взял в личное пользование корову, взятую у антисоветских элементов, и ряд вещей взяли другие работники. В том числе два куля муки, которая впоследствии была отправлена в Томск для продажи... Имеет место со стороны работников НКВД, когда они бывают в колхозах, особенно в спецпереселенческих («Прогресс») и других, занимаются поборами различных продуктов: мука, масло, мясо и т.д.
ЦДНИ ТО, ф. 206, оп. 1, д. 697, л. 225
124
Из протокола заседания Васюганского РК ВКП(б)
2 апреля 1943 г.
Повестка дня: Рассмотрение материалов по вселению в район населения.
Райком ВКП(б) отмечает, что при недостатке рабочей силы в существующих колхозах не используются богатейшие возможности района... В целях быстрейшего освоения района и дальнейшего развития сельского хозяйства, лесотехнических и рыбных промыслов просить Нарымский окружком ВКП(б) предусмотреть вселение в район трудоспособного населения в 1943 году в существующие колхозы 700 семей. (Из них в колхозы коренного сектора — 200 семей и колхозы трудпоселен-ческого сектора — 500 семей.) В 1944 году вселить в район до 800 семей. Организовать в районе не менее 16 новых поселков с вселением в них 800 семей.
Там же, ф. 102, оп. 1, д. 79, л. 27
163
К протоколу приложен перечень колхозов, куда предполагалось вселить 700 семей, и схематичное описание необжитых участков по Васюгану и его притокам, где намечалось основать новые поселки (там же, л. 29).
Что скрывалось за обтекаемой формулировкой «вселение в район населения»? Видимо, в Москве готовились к решению очередной «особой задачи большой важности» — выселению из родных мест какого-то народа. Сегодня известно, как это делалось. Неизвестно лишь, кому именно тогда готовили уже апробированную участь спецпереселенцев, которым предоставлялись «богатейшие возможности» Васюганского района.
В 1943 году в здешних колхозах жило 1392 семьи. В двух третях из них не было мужчин, а подростков насчитывалось всего 470. Особенно мало детей было у ссыльных — на три семьи один подросток. А ведь завозили в ссылку на Васюган крестьянские семьи, в которых было по 3-4 ребенка. Но большинство их умерло. «Кулацкое отродье» — ребятишки — погибали в первую очередь.
И когда на Васюгане вновь умирали опухшие от голода люди, кому-то пришла в голову идея повторить опыт 1931 года.
Однако в верхах передумали. «Богатейшие возможности» нашлись в другом месте, и на берегах Васюгана не появились уготованные было кому-то новые погосты.
125
Из протокола заседания Васюганского РК ВКП(б)
8 июня 1943 г.
Члены ВКП(б) — секретарь финбанковской первичной парторганизации Глазырин А.Д. и зам. председателя рыбкоопа Овсянников И.В., кандидат в члены ВКП(б) Мокроусова А.П. — 6 июня [19]43 г. приняли активное участие в пьянке на свадьбе у кулака Еремина, склонившего к сожительству комсомолку, члена бюро РК ВЛКСМ Ильину. Коммунисты Глазырин, Овсянников и кандидат в члены ВКП(б) Мокроусова не придали ни
164
какого политического значения антикомсомольскому поступку Ильиной, предавшей ради своих личных интересов интересы комсомола, подошли к этому совершенно не по-партийному, как обыватели, потеряв партийное чутье и классовую бдительность, забыв в этот момент о партии, о Родине, готовящейся к решающим сражениям с немецко-фашистскими захватчиками. Своим присутствием на свадьбе и участием в пьянке объективно одобрили действия кулака и санкционировали поступок Ильиной.
За потерю классовой бдительности и чувства ответственности перед партией, за участие в пьянке у кулака Еремина Гла-зырина А.Д. освободить от работы секретаря финбанковской первичной партийной организации, с работы зав. райфо снять и объявить строгий выговор с занесением в личное дело. Овсянникову И.В. объявить выговор с занесением в учетную карточку. Мокроусовой поставить на вид. Предложить всем парторганизациям обсудить на закрытых партийных собраниях настоящее решение и мобилизовать коммунистов на решительную борьбу против обывательства, за чистоту звания члена партии и комсомола. Предложить секретарю РК ВЛКСМ Мон-лолиной на внеочередном бюро поставить вопрос о члене бюро комсомолке Ильиной на предмет ее пребывания в комсомоле. Поручить секретарю РК ВКП(б) Юдину провести в районном центре объединенное собрание первичных комсомольских организаций, на котором подвергнуть широкому обсуждению антикомсомольский поступок Ильиной.
ЦДНИ ТО, ф. 102, оп. 1, д. 79, л. 29
Война уравняла призванных из этих мест на фронт «вольных» и сыновей спецпереселенцев. За тысячи километров от Васюгана гибли и те и другие. Одинаково принимала их земля, стандартные приходили на них похоронки, и так же оплакивали их матери, жены и сестры. Но партия не могла поступиться принципами. Полюбила комсомолка спецпереселенца и решила выйти за него замуж — следовательно, предала интересы комсомола. Пришли к ним на свадьбу три партийца — значит, потеряли партийное чутье и классовую бдительность.
Какой же фальшью при этом были напутствия райкомовских работников уходящим на фронт «кулацким» сынам! Как лицемерили они, обеспечившие себя номенклатурной бронью!
165
126
Из протокола заседания Васюганского РК ВКП(б)
5 августа 1943 г.
Поручить районному прокурору т. Поветьеву расследовать и привлечь к ответственности директора райзаготконторы «Заготживсырье» Кореневского, обманным путем добившегося от исполкома райсовета решения о выдаче наряда на покупку восьми коров с ферм колхозов под видом для выпойки молоком телят лося. На самом деле коровы приобретались для личного пользования сотрудникам окрконторы «Заготживсырье».
ЦДНИ ТО, ф.102, оп. 1, л. 68
127
Из протокола заседания Васюганского РК ВКП(б)
7 августа 1943 г.
Жданова Вера Ильинична, кандидат в члены ВКП(б), председатель Шмаковского сельпо, допустила факты нарушения указаний по реализации лимитированных товаров и продуктов, реализуя их для группы руководящих работников сельсовета непосредственно с базы сельпо. Лично для себя брала товары и продукты с базы на 1600 рублей. Выполняла все незаконные требования председателя сельсовета, поселкового коменданта и секретаря парторганизации Ярославцева, а также участкового уполномоченного РО НКВД Тиванова, которые требовали от нее снабжения товарами и продуктами без нормы и брали иногда товары с базы без ее ведома.
Жданову снять с работы и исключить из кандидатов в члены ВКП(б). Ярославцеву объявить выговор. В первичной организации РО НКВД обсудить о партответственности Тиванова.
Там же, л. 70
166
128
Из воспоминаний Бируты Мильберг, сосланной в Васюганский район из Латвии в 1941 г.
...Те, у кого было что-то из вещей, меняли их на продукты. Часто ради этого приходилось идти за несколько десятков километров в соседние деревни. Когда уже ничего не осталось, начался голод. В первую же зиму в деревне, куда мы были поселены, умерло несколько человек, привезенных из Латвии. Моя мама тоже ходила менять вещи на продукты и однажды по дороге обморозила ноги. Ни обувь, ни одежда у нас не были пригодны для суровых морозов.
Помню, летом в колхозе сдохла овца. Ее облили керосином и закопали, но мама выкопала ее, сварила, и мы все ели это мясо. Чего только мы не ели — разную траву, полевой хвощ, гнилую картошку, картофельные очистки и даже лягушек. Мы ютились по разным избам, вместе с нами жили такие же, как и наша, выселенные семьи. Одна за другой женщины умирали. Первой умерла Фрейволд. Пошла к проруби за водой, упала и уже не поднялась. С нами осталась ее восьмилетняя дочь. Затем умерла другая женщина, оставив троих детей. Моя мама была самая молодая среди остальных мам, ей было только 32 года. Она хотела спасти меня и мою сестренку, а тут у нее на руках оказалось четверо сирот. И мама начала воровать. Она делала это преднамеренно, хотела попасть в лагерь, чтобы получать там паек (нам хлеба не давали), и надеялась, что нас и оставшихся с нами сирот возьмут в детский дом. Сначала мама заманивала к нам деревенских собак, которых мы съедали. Съели мы собаку, принадлежащую коменданту. Как он, угрожая наганом, кричал на маму!
Весной четверых сирот увезли в Средне-Васюганский детдом, а мы уже жили в дегтекурне, где, кроме нас, помещались еще две латышские семьи. Отсюда маму и отправили в концлагерь, она добилась того, что задумала. Но нас с сестренкой сразу не увезли в детдом, мы ходили по избам и побирались. Так прошло недели две, и вот однажды паузок, на котором увезли от нас маму, опять причалил к берегу, и нам удалось с ней еще раз увидеться... Оказалось, что этот паузок сначала отбуксировали в верховье, чтобы собрать там по деревням всех арестованных, и теперь речной катер тянул его на буксире
167
уже к Оби, откуда арестантов должны были этапировать дальше в концлагерь. За это время мама накопила нам кусочков хлеба и даже бутылочку молока, которую кто-то из осужденных отдал ей. Отрывая от себя, мама спасала нас...
А через какое-то время меня и сестренку увезли на пароходе в детский дом. Сердобольные женщины, видя, какие мы истощенные, кормили нас по дороге. В каком-то селе нас высадили с парохода и там в комендатуре отобрали альбом с семейными фотографиями, которые мы, несмотря на все, сберегли. Как жестоко это было! Мы плакали, это было последнее, что оставалось в памяти о прошлой жизни...*
129
Из докладной записки инспектора окроно Чубаровой в Нарымский окружком ВКП(б)
20 октября 1943 г.
О состоянии Айполовского детского дома
Постройки детдома в настоящее время находятся в запущенном состоянии, окна застеклены не все, не отремонтированы печи... В корпусах грязь, сорно и царит полная антисанитария. Умывальников нет, поэтому дети не умывались от бани до бани.
Дисциплина неудовлетворительная. До 20 сентября дети не посещали школу по двадцать и более человек совершенно без причины... Вместо того чтобы дети работали на уборке своего огорода, они прислуживают жителям поселка и сотрудникам. У тов. Устиновой (директор детдома) живет в домработниках воспитанница Тугова, 16 лет, у завуча Сухушиной живет воспитанница Легичева, 14 лет, у воспитательницы Ардашовой живет воспитанница Ворошилова, 17 лет, у воспитательницы Власовой живут две воспитанницы. Воспитанницы используются как домработницы, которых одевает и кормит государство. В детдоме применяются запрещенные методы воспитания НКП (наказание пищей). Есть случаи, что воспитанники продают свои пайки хлеба на деньги, которые расходуют по своим нуждам, как-то: выкуп доплатных писем и т.д.
* Свои воспоминания Б. Мильберг прислала мне из Латвии.
168
Большинство детей ходят босые, а поэтому не хотят идти на работу и в школу. Кожаной обуви, пригодной к носке, но требующей ремонта, всего пар около сорока. Не хватает верхнего и нижнего белья. Питание никак не соответствует и не выдерживает нормы. В течение двух последних месяцев дети совершенно не получали жиров. В августе и сентябре не было ни грамма масла. Утром чай, в обед суп и второе, в ужин суп. Все постное.
ЦДНИ ТО, ф. 206, оп. 1, д. 740, л. 35
В результате подобных проверок снабжение детдомов несколько улучшалось. Сверху давали указание что-то выделить дополнительно, увеличивались лимиты... Конечно же начинали искать виновных, как правило, в первую очередь среди «классово чуждых»...
В 1943 году в детские дома округа привезли более 500 осиротевших ребятишек из Ленинграда и Смоленской области, и общее число сирот в одиннадцати детдомах округа превысило 2300 человек. За 30-40-е годы через детдома Нарыма прошло более 10 000 ребят. Как бы плохо ни было в детских домах, они спасли жизнь тысячам сирот.
Чтобы разгрузить переполненные детские дома, подросших ребят трудоустраивали, отправляли к бравшим их в свои семьи дальним родственникам. Но после войны пришло указание вернуть их в места поселения. Спецпереселенцы должны находиться там, где власть определила им жить, «социально опасный элемент» должен знать свое место. Тех, кого разыскали, отправили по этапу обратно. Под конвоем, по той же дороге, только теперь уже одних, без матерей...
130
Из воспоминаний Маргит Феллер
Вместе с местными женщинами и девушками летом я работала в тайге, ломала и носила вязанками пихтолапку, но норму не могла выполнить и получала в день 100 граммов хлеба и 2-3 большие картофелины. Через год я сильно ослабла, а поч
169
ти половина привезенных в поселок из Черновиц ссыльных умерли. На вторую зиму из Нового Васюгана приехал какой-то начальник, и всех наших оставшихся к тому времени взрослых вызвали в колхозную контору. Пошла туда и мама. В конторе приезжий начальник сказал, что в районном центре организуется промкомбинат, туда требуются работники, и стал спрашивать— у кого какая специальность. Кто-то сказал, что умеет делать пуговицы, кто-то, что он меховщик, кто-то, что — кожевник. Многие из них имели дома хорошие специальности, которые здесь абсолютно были не нужны, некоторые имели заграничное университетское образование и знали по 3-4 языка, но этого здесь тоже не требовалось. Нужны были знающие кустарное производство. Мама вернулась в избушку, где мы с братом ее ждали, и сказала: «Одна я ответила, что ничего не умею». — «Но ты же умеешь хорошо шить! — воскликнула я. — Наверное, портнихи им тоже требуются». — «Боже! Об этом я и не подумала», — сказала мама. Но когда она снова пришла в контору, начальник уже уехал и список был составлен.
Те, кто был записан, весной уехали в Новый Васюган, в поселке остались только две семьи из «нового контингента», как нас тогда называли. А летом мама собралась в путь: «Поеду и я в Новый Васюган. Если спасусь, то спасу и вас. Еще одну зиму мы тут не переживем». V нас оставалось из всех вещей два папиных галстука и что-то мое кружевное, мама выменяла это последнее на кастрюлю картошки, сварила ее и ушла в соседнюю деревню, где приставал пароход. Она была еще молодая, но сил не оставалось, она еле добрела до той деревни с палочкой... Мы с Отмаром остались вдвоем и ждали от нее вестей. Но приехала колхозный счетовод Нюра, которая ехала с мамой на одном пароходе, и сказала, что в Катальге (это поселок на половине пути к Новому Васюгану) маму обнаружил поселковый комендант и стал ее сгонять с парохода. Она упиралась, и он спихнул ее с трапа в воду. Было темно, на берегу что-то кричали... «Ваша мать утонула», — сказала Нюра.
Кому было жаловаться? Бесправные, мы боялись каждого начальника, каждый из них имел над нами полную власть. Я была без ума от горя, но надо было жить и спасать брата! А через какое-то время пришло письмо из Катальги. Мама была жива! Ее спас Кармелин, такой же, как и мы, ссыльный. Кроме него в семье было еще четверо: Доня, Тутя, Муня и Кока, они сами
170
голодали, но приютили маму и делились с ней последним. Поздней осенью, когда уже не ходил пароход, она на попутной посудине с последним путем уехала в Новый Васюган. Ее хотели выдворить обратно, но она ходила к начальству, и ее устроили в промартель шить рукавицы и примитивную одежду, которую там изготовляли.
Зимой к ней ушел Отмар. Я не отпускала его, ему было всего одиннадцать лет, а надо было пройти по зимней дороге 160 километров. Но он все равно ушел к маме вместе с призывниками, которых вызвал в Новый Васюган военкомат. Ушел в своем коротком пальтишке, из которого вырос, и гуцульской шапочке, а я молилась за своего братишку Отти, чтобы с ним ничего не случилось. Он только немного пообморозился в дороге, но добрался до места и стал работать в той же артели, что и мама, только в пимокатном цехе. И стал получать хлебный паек — это было спасение.
Той же зимой ушла к ним и я. И тоже, как и Отти, вместе с призывниками. Один щуплый парнишка по дороге все отставал, я думала — вот так же шел Отти, и я боялась, как бы этот парнишка не упал и не замерз. Погиб он потом, уже на войне...
В Новом Васюгане меня взяли на работу уборщицей в клуб. Боже! В углу сцены там стояло пианино. У нас дома, откуда нас выгнали, осталось пианино, на котором я когда-то играла. А здесь никто не умел играть. Мои пальцы за два года огрубели и отвыкли от клавиш, но я попросила, чтобы мне разрешили оставаться после работы вспомнить то, что я когда-то знала. И вот каждый вечер в двенадцатом часу ночи, когда кончается кино и на электростанции выключают свет, я начинаю упражняться. Смертельно усталые глаза слипаются, а пальцы все бегут по клавишам — гаммы и этюды, арпеджио и аккорды... Бедная мама светит мне маленькой свечкой, в клубе холодно, жутко и неуютно, но мы так благодарны, что нам разрешили остаться в этом помещении, и я самозабвенно играю, играю...*
* См. прим. на с. 155.
171
131
Из письменного сообщения секретаря Александровского РК ВКП(б) Кузьмина секретарю Нарымского окружкома ВКП(б) Брызгалову
20 октября 1943 г.
В Александровский район на работу начальником РО НКВД прибыл Тарсуков И.В. В сентябре Тарсуков ехал в Новосибирск за семьей. На пароходе показывался в пьяном виде. В октябре, возвращаясь в Александрово, на почве ревности, вызванной якобы изменой жены, в течение почти суток пьянствовал... Оскорблял пассажиров, пытался командовать милиционером и конвоем. Несколько раз принимался при детях бить жену, материл буфетчицу. Пять раз за ночь меня будили пассажиры, чтобы успокоить разбушевавшегося Тарсукова. Однажды у него пришлось отобрать наган. Пассажиры — женщины и дети — были напуганы этим дебоширом. На пароходе ехали трудпереселенцы. Он, Тарсуков, в их присутствии кричал, что «я их баржами топил!»*.
ЦДНИ ТО, ф. 206, оп. 1, д. 711, л. 6
В начале 30-х годов в Нарымский округ было выслано несколько сот семей когда-то переселившихся на Алтай немецких крестьян. Как и сосланные в Нарым русские, татары, киргизы, они так же корчевали нарымскую тайгу, рубили избы, хоронили умерших от голода и болезней родных и близких. В 1942 году сюда было завезено еще 4698 немецких семей (16 107 взрослых и детей). Одновременно большинство ранее доставленных в Нарым спецпереселенцев-немцев было сорвано с обжитых мест и переселено в другие поселки.
Помню, как зимой сорок третьего года пришли из Березовки отправленные комендатурой в Новый Васюган немцы — мужчины, женщины, дети. Шли пешком полтораста километров, пооб
* Ходили среди нарымчан смутные слухи о якобы затопленных где-то на Оби баржах с заключенными. Но свидетелей этому нет...
172
морозились, в худой одежонке, с салазками, на которых был весь их скарб... Часть этих немцев направили в рыболовецкие бригады, остальные стали работать на строительстве, в рыбоза-водской бондарке, на подсобном хозяйстве рыбозавода.
Хотя документы, включенные в настоящий сборник, даются в основном в хронологической последовательности, материалы, связанные с сосланными в Нарым немцами, сгруппированы мной здесь отдельным блоком.
132
Из замечаний зам. наркома внутренних
дел СССР В. Чернышева к проекту постановления CHK СССР и ЦК ВКП(б)
Декабрь 1941 г.
О развитии рыбных промыслов в бассейнах рек Сибири и на Дальнем Востоке
В части, касающейся НКВД, сообщаю следующее:
1. Всего предполагается перевезти 41 ООО переселенцев в низовья реки Оби (Новосибирская область), в низовья рек Лены, Енисея, Яны, Индигирки, Колымы и северной части озера Байкал. Исходя из наличия трудоспособных членов семей (один, редко два человека, при среднем количестве семьи в 4 человека), потребуется завезти в указанные выше районы до 120 ООО человек.
Единственным контингентом спецпереселенцев, который возможно завезти, являются немцы, переселенные в Новосибирскую и Омскую области, Красноярский и Алтайский края, в Карельскую ССР в количестве 750 ООО человек.
2. В проекте постановления записано это переселение произвести в первом квартале 1942 г. в низовья Оби и в Нарым-ский край и к 1 июня — в низовья Енисея, в устья рек Лены, Яны, Индигирки и Колымы.
Указанные сроки совершенно невыполнимы в связи с тем, что навигация на этих реках открывается в середине мая-нача-ле июня месяца... Поданным областей Новосибирской, Омской и краев Красноярского и Алтайского, выселенные в 1941 г. немцы освоены в хозяйстве, и их дальнейшее переселение на
173
Крайний Север будет производиться с прямым ущербом для посевной кампании указанных областей и краев...
4. Направить спецпереселенцев в районы Байкала считаем совершенно нецелесообразным, так как Круго-Байкальская ж.д. является единственной дорогой, связывающей Дальний Восток с центральной частью Союза, и пребывание вблизи этой дороги спецпереселенцев-немцев крайне нежелательно.
5. Нецелесообразно направление спецпереселенцев-немцев в устья рек Яны, Колымы и Индигирки, так как огромные затраты... не окупаются продукцией от рыбной ловли, а само существование новых рыболовецких поселков экономически не будет оправдано.
Исходя из вышесказанного, считаю целесообразным сократить количество переселяемых в пределах Омской области до 3000 семей (10-12 тыс. человек); Новосибирской обл. — до 2000 семей (6-8 тыс. человек); Красноярского края — до 6000 семей (15-18 тыс. человек); Якутской [обл.] (устье Лены) — до 2000 семей (6-8 тыс. человек)...*
133
Из протокола заседания бюро Нарымского окружкома ВКП(б)
14 июля 1942 г.
1. О расселении переселенцев-немцев из районов области в районы округа
Для руководства расселением немцев создать тройку в составе зам. пред. окрисполкома, зам. начальника окротдела НКВД, зам. управляющего Новосибирского госрыбтреста. Обязать райкомы ВКП(б) и райисполкомы в районах вселения немцев создать районные тройки.
Составить план мероприятий по расселению. Предусмотреть поселки расселения и пристани высадки. Мобилизовать необходимое количество транспорта. Принять меры к размещению переселяемых немцев в колхозах, поселках, рыбных промыс-
Иосиф Сталин — Лаврентию Берии: «Их надо депортировать» (документы, факты, комментарии). М., 1992, с. 73-74.
174
лах, временно размещая их в имеющихся помещениях населения, используя для этого и другие помещения — избы-читальни, клубы, конторы и т.д.
ЦДНИ ТО, ф. 206, оп. 1, д. 582, л. 30
134
Из постановления бюро Нарымского окружкома ВКП(б)
18 ноября 1942 г.
Обязать управляющего Новосибгосрыбтреста тов. Котельни-кова произвести строгий посемейный учет всех переселенцев-немцев, переданных в рыбную промышленность, к 20 декабря с.г.
Категорически запретить спецпереселенцам —- немцам, латышам, эстонцам, молдаванам, а также спецпереселенцам из Западной Украины и Западной Белоруссии — свободное передвижение в пределах района или округа...
Обязать райкомы ВКП(б) и райисполкомы изучить в районе новые места, где есть возможность организации новых поселений немцев, латышей, эстонцев, молдаван, а также спецпереселенцев из Западной Украины и Западной Белоруссии, находящихся в районах, и возможного планового вселения из других районов страны.
Развернуть работы по организации спецартелей из контингента переселенцев — немцев, латышей, эстонцев, молдаван, а также спецпереселенцев из Западной Украины и Западной Белоруссии, — вселенных в районы Нарымского округа.
Там же, д. 583, л. 250
135
Из протокола заседания бюро Нарымского окружкома ВКП(б)
3 августа 1943 г.
Переселить для постоянной работы в рыбную промышленность 450 семей немцев. Из Чаинского района в Александ
175
ровский — 50 семей, из Кривошеинского района в Александровский — 150 семей, из Молчановского района в Александровский — 50 семей, из Чаинского района в Каргасок-ский — 100 семей.
ЦЦНИ ТО, ф. 206, оп. 1, д. 687, л. 317
136
Из протокола заседания бюро Нарымского окружкома ВКП(б)
20 ноября 1943 г.
О трудовом использовании и хозяйственном устройстве переселенцев в рыбной промышленности
...Из 7067 человек трудоспособных переселенцев, прибывших в округ, принято на работу в рыбную промышленность и рыболовецкие колхозы 5099. Не создано условий, скученность в грязных, не приспособленных для жилья помещениях. Многие не обеспечены обувью и одеждой. В Усть-Чижап-ском рыбозаводе не выдавалась зарплата в течение 4 месяцев. На Нарымском рыбозаводе значительная часть переселенцев вынуждена ютиться где попало (под лодками, на паузках, между поленницами дров, в банях и т.д.). Нет дезка-мер, антисанитария. Многие дети переселенцев вследствие отсутствия одежды и обуви не посещают школу... В не менее худших условиях находятся переселенцы, работающие в сельхозколхозах, предприятиях лесной, местной и кооп. промышленности.
Потребовать от начальника окр. управления НКВД тов. Кар-ташова и начальника трудового переселения тов. Вольнова ликвидировать негодный стиль в работе комендатур, ограничивающий... деятельность лишь оперативным учетом контингента.
Там же, д. 688, л. 180
176
137
Из спецсообщения начальника Нарымского окротдела НКВД капитана госбезопасности Карташова и начальника отделения ОТСП Нарымского
окротдела НКВД Вольнова секретарю Нарымского окружкома ВКП(б) Брызгалову
10 января 1944 г.
О жилищных и бытовых условиях спецпереселенцев-немцев в Кривошеинском и Молчановском районах
Жилищные условия:
В Никольске в 300 м от поселка на болоте в землянках размещено 18 семей — 83 человека. Из них в землянке 16 кв. метров проживает 4 семьи, 17 человек. В том числе 11 детей до двенадцатилетнего возраста. Землянка построена в октябре-ноябре, не просушена, в настоящее время мокрая, с потолка и стен течет вода... На полу снег, лед, так как двери сделаны из тонкого теса и в них продувает ветер. Окна очень малые, в землянках совершенно темно...
В пос. Белый Бугор в отдалении от поселка в 400 м на берегу Старицы построена одна землянка, в которой живут 6 семей, 26 человек. В том числе 18 детей до десятилетнего возраста. Пола деревянного нет, окон нет, печь развалилась.
Против пос. Красный Яр в 2 км на острове в бараке рыбозавода живут 8 семей, 24 человека. Из них 13 детей дошкольного возраста. Барак не отремонтирован, кругом щели, куда проносится снег, имеющаяся плита развалилась, дым выходит в барак. Около рыбпункта и барака бани нет, а в Красный Яр в баню детям и взрослым идти не в чем, все люди грязные, в бараке масса клопов и вшей.
В ноябре за пос. Карнаухово рыбозаводом был выстроен полуземляной барак, т.е. сверх земли было еще нарублено 3 ряда леса, а внутри он оплетен плетнем, но не замазан. Накрыт барак круглым лесом и горбылем, печи сделаны из мерзлого дерна, а вместо плит различная ржавая жесть, которая вся в дырах, барак примерно 12 м длины и 4 м ширины, в нем всего 3 окна, размером 50 х 20 см, застекленные бумагой.
12—4717
177
No comments:
Post a Comment